ВЫСОЦКИЙ Владимир | Авторская песня | Антология Нефертити

Владимир ВЫСОЦКИЙ




[«Алиса в стране чудес»]

Волшебных слов не нужно знать!
Приятель, не грусти!
Путь недалек - не стоит собираться.
В страну чудес не надо плыть, лететь или идти,
В ней нужно оказаться!

Баллада о любви

Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась Любовь -
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было - сорок сороков...

И чудаки - еще такие есть -
Вдыхают полной грудью эту смесь
И ни наград не ждут, ни наказанья, -
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.

Я поля влюбленным постелю -
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит - я люблю!
Я люблю, и значит - я живу!
...
Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься - сколько ни зови.
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви...

И душам их дано бродить в цветах,
Их голосам дано сливаться в такт,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться - со вздохом на устах -
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья.

Свежий ветер - избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал, -
Потому что если не любил -
Значит, и не жил, и не дышал!

[Белый вальс]

Белее снега, белый вальс, кружись, кружись,
Чтоб снегопад подольше не прервался!
Она пришла, чтоб пригласить тебя на жизнь, -
И ты был бел - бледнее стен, белее вальса.
...
Если петь без души -
вылетает из уст белый звук.
Если строки ритмичны без рифмы,
тогда говорят: белый стих.
Если все цвета радуги снова сложить -
будет свет, белый свет.
Если все в мире вальсы сольются в один -
будет вальс, белый вальс.

Братские могилы

На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают -
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче - гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы -
Все судьбы в единую слиты.

А в Вечном огне - видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.

У братских могил нет заплаканных вдов -
Сюда ходят люди покрепче,
На братских могилах не ставят крестов...
Но разве от этого легче?!

Дом хрустальный

Если я богат, как царь морской,
Крикни только мне: «Лови блесну!» -
Мир подводный и надводный свой,
Не задумываясь, выплесну!

Дом хрустальный на горе - для нее,
Сам, как пес бы, так и рос - в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!

Если беден я, как пес один,
И в дому моем - шаром кати, -
Ведь поможешь ты мне, Господи,
Не позволишь жизнь скомкати!

Дом хрустальный на горе - для нее,
Сам, как пес бы, так и рос - в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!

Не сравнил бы я любую с тобой -
Хоть казни меня, расстреливай.
Посмотри, как я любуюсь тобой, -
Как мадонной Рафаэлевой!

Дом хрустальный на горе - для нее,
Сам, как пес бы, так и рос - в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!

Еще не вечер!

Четыре года рыскал в море наш корсар, -
В боях и штормах не поблекло наше знамя.
Мы научились штопать паруса
И затыкать пробоины телами.

За нами гонится эскадра по пятам, -
На море штиль - и не избегнуть встречи!
Но нам сказал спокойно капитан:
«Еще не вечер, еще не вечер!»

Вот развернулся боком флагманский фрегат -
И левый борт окрасился дымами, -
Ответный залп - на глаз и наугад -
Вдали пожар и смерть! Удача с нами!

Из худших выбирались передряг,
Но с ветром - худо, да и в трюме течи, -
А капитан нам шлет привычный знак:
Еще не вечер, еще не вечер!

На нас глядят в бинокли, трубы сотни глаз -
И видят нас от дыма злых и серых, -
Но никогда им не увидеть нас
Прикованными к веслам на галерах!

Неравный бой - корабль кренится наш, -
Спасите наши души человечьи!
Но крикнул капитан: «На абордаж!
Еще не вечер, еще не вечер!»

Кто хочет жить, кто весел, кто не тля, -
Готовьте ваши руки к рукопашной!
А крысы - пусть уходят с корабля, -
Они мешают схватке бесшабашной.

И крысы думали: а чем не шутит черт, -
И тупо прыгали, спасаясь от картечи.
А мы с фрегатом становились борт о борт, -
Еще не вечер, еще не вечер!

Лицо в лицо, ножи в ножи, глаза в глаза, -
Чтоб не достаться спрутам или крабам -
Кто с кольтом, кто с кинжалом, кто в слезах, -
Мы покидали тонущий корабль.

Но нет, им не послать его на дно -
Поможет океан, взвалив на плечи, -
Ведь океан-то с нами заодно
и прав был капитан: еще не вечер!

Здесь вам не равнина

Здесь вам не равнина, здесь климат иной -
Идут лавины одна за одной,
И здесь за камнепадом ревет камнепад.
И можно свернуть, обрыв обогнуть, -
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа.

Кто здесь не бывал, кто не рисковал,
Тот сам себя не испытал,
Пусть даже внизу он звезды хватал с небес:
Внизу не встретишь, как ни тянись,
за всю свою счастливую жизнь,
Десятой доли таких красот и чудес.

Нет алых роз и траурных лент,
И не похож на монумент
Тот камень, что покой тебе подарил.
Как Вечным огнем, сверкает днем
Вершина изумрудным льдом -
Которую ты так и не покорил.

И пусть говорят, да пусть говорят,
Но нет, никто не гибнет зря!
Так лучше - чем от водки и от простуд!
Другие придут, сменив уют
На риск и непомерный труд, -
Пройдут тобой не пройденный маршрут.

Отвесные стены... А ну - не зевай!
Ты здесь на везение не уповай -
В горах не надежны ни камень, ни лед, ни скала. -
Надеемся только на крепость рук,
На руки друга и вбитый крюк -
И молимся, чтобы страховка не подвела.

Мы рубим ступени... Ни шагу назад!
И от напряженья колени дрожат,
И сердце готово к вершине бежать из груди.
Весь мир на ладони - ты счастлив и нем
И только немного завидуешь тем,
Другим - у которых вершина еще впереди.

[История болезни]

Я лег на сгибе бытия,
На полдороге к бездне, -
И вся история моя -
История болезни.

«И снизу лед и сверху - маюсь между...»

И снизу лед и сверху - маюсь между, -
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно - всплыть и не терять надежду,
А там - за дело в ожиданье виз.

Лед надо мною, надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.

Мне меньше полувека - сорок с лишним, -
Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним.

Кони привередливые

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю...
Что-то воздуху мне мало - ветер пью, туман глотаю, -
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые -
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою, я куплет допою -
Хоть немного еще постою на краю...

Сгину я - меня пушинкой ураган сметет с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром, -
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Не указчики вам кнут и плеть.
Но что-то кони мне попались привередливые -
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою, я куплет допою -
Хоть немного еще постою на краю...

Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий, -
Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!
Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,
Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Умоляю вас вскачь не лететь!
Но что-то кони мне попались привередливые -
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою, я куплет допою -
Хоть немного еще постою на краю...

Корабли

Корабли постоят - и ложатся на курс, -
Но они возвращаются сквозь непогоды...
Не пройдет и полгода - и я появлюсь, -
Чтобы снова уйти,
Чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все - кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все - кроме тех, кто нужней, -
Я не верю судьбе,
Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.

Но мне хочется верить, что это не так,
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь - весь в друзьях и в делах, -
Я, конечно, спою,
Я, конечно, спою - не пройдет и полгода.
Я, конечно, вернусь - весь в друзьях и в мечтах, -
Я, конечно, спою,
Я, конечно, спою - не пройдет и полгода.

[Купола]

Душу, сбитую утратами да тратами,
Душу, стертую перекатами, -
Если до крови лоскут истончал, -
Залатаю золотыми я заплатами -
Чтобы чаще Господь замечал!

Моя цыганская

В сон мне - желтые огни,
И хриплю во сне я:
«Повремени, повремени -
Утро мудренее!»
Но и утром все не так,
Нет того веселья:
Или куришь натощак,
Или пьешь с похмелья.

В кабаках - зеленый штоф,
Белые салфетки, -
Рай для нищих и шутов,
Мне ж - как птице в клетке.
В церкви - смрад и полумрак,
Дьяки курят ладан...
Нет, и в церкви все не так,
Все не так, как надо!

Я - на гору впопыхах,
Чтоб чего не вышло, -
На горе стоит ольха,
Под горою - вишня.
Хоть бы склон увить плющом -
Мне б и то отрада,
Хоть бы что-нибудь еще...
Все не так, как надо!

Я - по полю вдоль реки:
Света - тьма, нет Бога!
В чистом поле - васильки,
Дальняя дорога.
Вдоль дороги - лес густой
С бабами-ягами,
А в конце дороги той -
Плаха с топорами.

Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.
Вдоль дороги все не так,
А в конце - подавно.
И ни церковь, ни кабак -
Ничего не свято!
Нет, ребята, все не так!
Все не так, ребята...

«Мне судьба - до последней черты...»

Мне судьба - до последней черты, до креста
Спорить до хрипоты (а за ней - немота),
Убеждать и доказывать с пеной у рта,
Что - не то это вовсе, не тот и не та!

Что - лабазники врут про ошибки Христа,
Что - пока еще в грунт не влежалась плита, -
Триста лет под татарами - жизнь еще та:
Маета трехсотлетняя и нищета.

Но под властью татар жил Иван Калита,
И уж был не один, кто один против ста.
Пот намерений добрых и бунтов тщета,
Пугачевщина, кровь и опять - нищета...

Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта, -
Повторю даже в образе злого шута, -
Но не стоит предмет, да и тема не та, -
Суета всех сует - все равно суета.

Только чашу испить - не успеть на бегу,
Даже если разлить - все равно не смогу, -
Или выплеснуть в наглую рожу врагу -
Не ломаюсь, не лгу - все равно не могу!

На вертящемся гладком и скользком кругу
Равновесье держу, изгибаясь в дугу!
Что же с чашею делать?! Разбить - не могу!
Потерплю - и достойного подстерегу.

Передам - и не надо держаться в кругу
И в кромешную тьму и в неясную згу, -
Другу передоверивши чашу, сбегу!
Смог ли он ее выпить - узнать не смогу.

Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,
Я о чаше невыпитой здесь ни гугу -
Никому не скажу, при себе сберегу, -
А сказать - и затопчут меня на лугу.

Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!
Может, кто-то когда-то поставит свечу
Мне за голый мой нерв, на котором кричу,
И веселый манер, на котором шучу...

Даже если сулят золотую парчу
Или порчу грозят напустить - не хочу, -
На ослабленном нерве я не зазвучу -
Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!

Лучше я загуляю, запью, заторчу,
Все, что ночью кропаю, - в чаду растопчу,
Лучше голову песне своей откручу, -
Но не буду скользить словно пыль по лучу!

...Если все-таки чашу испить мне судьба,
Если музыка с песней не слишком груба,
Если вдруг докажу, даже с пеной у рта, -
Я умру и скажу, что не все суета!

[«Неправда, над нами...»]

Неправда, над нами не бездна, не мрак, -
каталог наград и возмездий.
Любуемся мы на ночной зодиак,
На вечное танго созвездий.
Глядим, запрокинули головы вверх,
В безмолвие, тайну и вечность -
Там трассы судеб и мгновенный наш век
Отмечены в виде невидимых вех,
Что могут хранить и беречь нас.

О фатальных датах и цифрах

Моим друзьям - поэтам 
Кто кончил жизнь трагически, тот - истинный поэт,
А если в точный срок, так - в полной мере:
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же - в петлю слазил в «Англетере».

А в 33 Христу - он был поэт, он говорил:
«Да не убий!» Убьешь - везде найду, мол.
Но - гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, -
Вот и сейчас - как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лег виском на дуло.

Задержимся на цифре 37! Коварен Бог -
Ребром вопрос поставил: или - или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, -
А нынешние - как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или - перенесена,
А в 33 распяли, но - не сильно,
А в 37 - не кровь, да что там кровь! - и седина
Испачкала виски не так обильно.

«Слабо стреляться? В пятки, мол, давно ушла душа?» -
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа -
И режут в кровь свои босые души!

На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е», -
Укоротить поэта! - вывод ясен, -
И нож в него! - но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, -
Томитесь, как наложницы в гареме!
Срок жизни увеличился - и может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!

Он не вернулся из боя

Почему все не так? Вроде - все как всегда.
То же небо - опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода...
Только - он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас -
Когда он не вернулся из боя.

Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал, он с восходом вставал, -
А вчера не вернулся из боя.

Нынче вырвалась, словно из плена, весна.
По ошибке окликнул его я:
«Друг, оставь покурить!» - а в ответ - тишина...
Он вчера не вернулся из боя.

Наши мертвые нас не оставят в беде,
Наши павшие - как часовые...
Отражается небо в лесу, как в воде, -
И деревья стоят голубые.

Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло - для обоих...
Все теперь - одному, - только кажется мне -
Это я не вернулся из боя.

Она была в Париже

Наверно, я погиб: глаза закрою - вижу.
Наверно, я погиб: робею, а потом -
Куда мне до нее - она была в Париже,
И я вчера узнал - не только в ём одном.

Какие песни пел я ей про Север дальний! -
Я думал: вот чуть-чуть - и будем мы на «ты», -
Но я напрасно пел о полосе нейтральной -
Ей глубоко плевать, какие там цветы.

Я спел тогда еще - я думал, это ближе -
«Про счетчик», «Про того, кто раньше с нею был»...
Но что ей до меня - она была в Париже -
Ей сам Марсель Марсо чевой-то говорил!

Я бросил свой завод - хоть, в общем, был не вправе, -
Засел за словари на совесть и на страх...
Но что ей до того: она уже в Варшаве -
Мы снова говорим на разных языках...

Приедет - я скажу по-польски: «Проше, пани...
Прими таким, как есть, не буду больше петь...»
Но что ей до меня - она уже в Иране, -
Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!

Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осло, -
Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..
Кто раньше с нею был, и тот, кто будет после, -
Пусть пробуют они - я лучше пережду!

«Оплавляются свечи на старинный паркет...»

Оплавляются свечи на старинный паркет.
И стекает на плечи серебро с эполет.
Как в агонии бродит золотое вино...
Пусть былое уходит, - что придет - все равно.

И, в предсмертном томленье озираясь назад,
Убегают олени, нарываясь на залп.
Кто-то дуло наводит на невинную грудь...
Пусть былое уходит, - пусть придет что-нибудь.

Кто-то злой и умелый, веселясь, наугад
Мечет острые стрелы в воспаленный закат.
Слышно в буре мелодий повторение нот...
Все былое уходит, - пусть придет что придет.

Песня о друге

Если друг - оказался вдруг
И не друг, и не враг, а так...
Если сразу не разберешь,
Плох он или хорош, -
Парня в горы тяни - рискни! -
Не бросай одного его:
Пусть он в связке в одной, с тобой -
Там поймешь, кто такой.

Если парень в горах - не ах,
Если сразу раскис - и вниз,
Шаг ступил на ледник - и сник,
Оступился - и в крик, -
Значит, рядом с тобой - чужой,
Ты его не брани - гони:
Вверх таких не берут и тут
Про таких не поют.

Если ж он не скулил, не ныл,
Пусть он хмур был и зол, но шел,
А когда ты упал со скал,
Он стонал, но держал;
Если шел за тобой как в бой,
На вершине стоял - хмельной, -
Значит, как на себя самого,
Положись на него!

Посещение Музы или Песенка плагиатора

Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, -
Во мне заряд нетворческого зла:
Меня сегодня Муза посетила, -
Немного посидела и ушла.

У ней имелись веские причины -
Я не имею права на нытье, -
Представьте: Муза... ночью... у мужчины! -
Бог весть что люди скажут про нее.

И все же мне досадно, одиноко -
Ведь это Муза - люди подтвердят! -
Засиживалась сутками у Блока,
У Пушкина жила не выходя.

Я бросился к столу, весь нетерпенье,
Но - господи помилуй и спаси -
Она ушла, - исчезло вдохновенье
И - три рубля: должно быть, на такси.

Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому,
Но Бог с ней, с Музой, - я ее простил.
Она ушла к кому-нибудь другому:
Я, видно, ее плохо угостил.

Огромный торт, утыканный свечами,
Засох от горя, да и я иссяк,
С соседями я допил, сволочами,
Для Музы предназначенный коньяк.

...Ушли года, как люди в черном списке, -
Всё в прошлом, я зеваю от тоски.
Она ушла безмолвно, по-английски,
Но от нее остались две строки.

Вот две строки - я гений, прочь сомненья,
Даешь восторги, лавры и цветы:
«Я помню это чудное мгновенье,
Когда передо мной явилась ты!»

Прерванный полет

Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел, -
Потрусили за ствол - он упал, упал...
Вот вам песня о том, кто не спел, не спел
И что голос имел - не узнал, не узнал.
Может, были с судьбой нелады, нелады
И со случаем плохи дела, дела,
А тугая струна на лады, на лады
С незаметным изъяном легла, легла.

Он начал робко с ноты до,
Но не допел ее, не до...
Не дозвучал его аккорд
И никого не вдохновил.
Собака лаяла, а кот -
Мышей ловил.

Смешно, не правда ли, смешно!
А он шутил - недошутил,
Недораспробовал вино
И даже недопригубил.

Он пока лишь затеивал спор, спор.
Неуверенно и не спеша, не спеша, -
Словно капельки пота из пор, из пор,
Из-под кожи сочилась душа, душа.

Только начал дуэль на ковре -
Еле-еле, едва приступил,
Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,
И судья еще счет не открыл.

Он знать хотел все от и до,
Но не добрался он, не до...
Ни до догадки, ни до дна,
Не докопался до глубин
И ту, которая одна, -
Недолюбил, недолюбил, недолюбил.

Смешно, не правда ли, смешно!
А он спешил - недоспешил, -
Осталось недорешено
Все то, что он недорешил.

Ни единой буквой не лгу, не лгу:
Он был чистого слога слуга, слуга.
Он писал ей стихи на снегу, на снегу...
К сожалению тают снега, снега!
Но тогда еще был снегопад, снегопад,
И свобода писать на снегу, -
И большие снежинки и град
Он губами хватал на бегу.
Но к ней в серебряном ландо
Он не добрался и не до...
Не добежал бегун, беглец,
Не долетел, недоскакал.
А звездный знак его - Телец -
Холодный Млечный Путь лакал.

Смешно, не правда ли, смешно,
Когда секунд недостает, -
Недостающее звено,
И недолет, и недолет, и недолет!

Смешно, не правда ли? Ну вот, -
И вам смешно, и даже мне -
Конь на скаку и птица влет, -
По чьей вине?...

«Так дымно, что в зеркале нет отраженья...»

Так дымно, что в зеркале нет отраженья
И даже напротив не видно лица.
И пары успели устать от круженья.
И все-таки я допою до конца.

Все нужные ноты давно сыграли.
Сгорело, погасло вино в бокале.
Минутный порыв говорить - пропал.
И лучше мне молча допить бокал.

Полгода не балует солнцем погода.
И души застыли под коркою льда.
И, видно напрасно я жду ледохода.
И память не в силах согреть в холода.

Все нужные ноты давно сыграли.
Сгорело, погасло вино в бокале.
Минутный порыв говорить - пропал.
И лучше мне молча допить бокал.

В оркестре играют устало, сбиваясь!
Смыкается круг, не порвать мне кольца!
Спокойно! Мне нужно уйти улыбаясь.
И все-таки я подожду до конца.

Все нужные ноты давно сыграли.
Сгорело, погасло вино в бокале.
Тусклей, равнодушней оскал зеркал.
Нет! Лучше мне просто разбить бокал.

Тот, кто раньше с нею был

В тот вечер я не пил, ни пел -
Я на нее одну глядел,
Как смотрят дети, как смотрят дети.
Но тот, кто раньше с нею был,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Что мне не светит.

И тот, кто раньше с нею был, -
Он мне грубил, он мне грозил.
А я все помню - я был не пьяный.
Когда ж я уходить решил,
Она сказала: «Не спеши!»
Она сказала: «Не спеши!
Ведь слишком рано!»

Но тот, кто раньше с нею был,
Меня, как видно не забыл.
И как-то в осень, и как-то в осень -
Иду с дружком, гляжу - стоят.
Они стояли молча в ряд,
Они стояли молча в ряд -
Их было восемь.

Со мною - нож, решил я: что ж,
Меня так просто не возьмешь, -
Держитесь, гады! Держитесь, гады!
К чему задаром пропадать, -
Ударил первым я тогда,
Ударил первым я тогда -
Так было надо.

Но тот, кто раньше с нею был, -
Он эту кашу заварил
Вполне серьезно, вполне серьезно.
Мне кто-то на плечи повис, -
Валюха крикнул: «Берегись!»
Валюха крикнул: «Берегись!» -
Но было поздно.

За восемь бед - один ответ.
В тюрьме есть тоже лазарет, -
Я там валялся, я там валялся.
Врач резал вдоль и поперек,
Он мне сказал: «Держись, браток!»
Он мне сказал: «Держись, браток!» -
И я держался.

Разлука мигом пронеслась.
Она меня не дождалась,
Но я прощаю, ее - прощаю.
Ее, как водится, простил,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, -
Не извиняю.

Ее, конечно, я простил,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, -
Я повстречаю!

Я не люблю

Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года, В которое болею или пью.

Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще -
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или - когда все время против шерсти,
Или - когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, коль слово «честь» забыто
И коль в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья -
Нет жалости во мне, и неспроста.
Я не люблю насилья и бессилья,
Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,
И не терплю, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более - когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены -
На них мильон меняют по рублю.
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю!